Мрачный густой лес на иссиня-черном фоне ночного неба. Грузные, величественные, как дородные дамы в изумрудных платьях, ели, раскинули в стороны пушистые лапы.  Хвоя серебрилась в мутно-белом лунном свете  и тихо шелестела от дуновения ветра… Натужно  скрипели стволы долгожителей-великанов.
Словно бы невзначай в эту симфонию природы, в которой главную партию исполняло «задушевное» пение волков, вкрались чужие звуки: хрупанье веток, сочное чваканье грязи под копытами, неровное позвякивание подков по разбросанным на лесной дороге камням, всхрапывание недовольного долгим перегоном коня. В темноте, меж тесно стоящих деревьев, мелькнул отблеск огня. Холодный язычок пламени синевато-зелёного цвета заплясал в поднятой ладони всадницы, осветив разложенную на коленях карту  и наполовину скрытое широким капюшоном бледное лицо.
На потрепанном, вытершемся на сгибах желтоватом листе красно-коричневыми чернилами была изображена подробная карта наземной части королевства Аэты - царства вечной осени… Здесь царили либо ноябрьские проливные дожди и промозглый антрацитово-синий полумрак, либо янтарно-золотые краски сентября - грустно-величественное увядание природы… На данный момент вокруг безраздельно владычествовал первый тип погоды, ввергая в уныние большинство жителей королевства…
Девушка разгладила ладонью в меренке пергамент, и провела линию от  столицы, откуда она выехала ещё в два часа пополудни, до деревни с милым названием «Большие Кудыки» - там она намеревалась оказаться ещё засветло, однако её планам помешала стая мерноков (мелких, с большую кошку тварей с тремя рядами зубов и отвратительным характером), которым она чем-то не понравилась. Ткнув длинным ногтем в надпись «Черный лес», который и отделял её от пункта назначения, путница прикинула оставшийся путь, щелчком пальцев погасила пламя, пустив вперед яркий пульсар для освещения дороги; намотав поводья на запястье, потянула их на себя, и повелительно чмокнула губами. Вороной жеребец, почти невидимый в темноте, нехотя подчинился и пошел вперед. Холодало. Небо затягивалось серой ватой туч, скрывая белесые колючие точки звезд. Всадница поёжилась, кутаясь в тонкий плащ - безрезультатно. Теплее не стало... Фляга, плетенная потертой кожей, перекочевала из чересседельной  сумки в руки девушки- с глотком темного гномьего эля по телу разлилось чуть бодрящее тепло. Девушка встряхнулась - конь прянул ушами - и ткнула каблуками в бока коня - неспешная иноходь («--Лентяй-дармоед, а не коняга! На колбасу сдам!»)сменилась рысью. Наконец, следуя прогнозам, закапал дождь.

Деревья стали редеть, и в просветах замелькали кургузые домишки. Подковы простучали по крупному гравию. Дождик разошелся: хмурый ливень забарабанил по крышам и навесам, смывая грязно-коричневую муть в канавы на обочинах, заливая подсохшие лужи. Тяжелые капли оспинами впечатывались в сваленную за каким-то сараем кучу песка, мокрыми кляксами расползались по опрометчиво вывешенному хозяйками белью и изумрудно-зеленому плащу Селены - так звали всадницу. Дробный стук в затянутые бычьим пузырем окна убаюкивал обитателей своей размеренностью. Ноздри щекотал острый запах мокрой шерсти, перемешивающийся с тяжелой грозовой свежестью и пряным ароматом мокрого леса мокрых елей… Где-то вдалеке полыхнула рваная линия рогатой молнии, вслед ей заворчал нерасторопный гром, вновь не угнавшийся за своей стремительной спутницей. Светлый всполох высветил чернеющий на горизонте абрис замка с высокими стрельчатыми  башнями - обитель местного «заводилы» - аристократа, графа де Арманда, имевшего весьма недобрую славу среди крестьян…. Девушка огляделась. У корчмы с вселяющим оптимизм названием «У оборотня на печи», выполнявшей также роль местного постоялого двора, а также конюшни, вопреки обыкновению, было привязано несколько весьма приличных лошадей, рядом не стоявших с деревенскими доходягами. Ничего странного в этом, однако, не было, так как в Арейгарде - крупном городе неподалеку проводился турнир лучников, и туда во множестве съезжались участники. Разумеется, в городских гостиницах места хватало не всем, да и цены хозяева задирали чуть ли не до небес. Поэтому самые умные разъезжались на ночь по окрестным деревенькам, где и народу было меньше, и оплата умеренная.